MtF транссексуалок часто характеризуют как «женщин, запертых в мужских телах». И, без сомнения, есть такие транссексуалы, для которых это определение точно подходит. Но среди нас есть также и такие MtF-трансексуалки, на кого это известное описание не распространяется столь же очевидно.
Многие из нас пошли на операцию после 30 и 40 лет или даже позже, после того, как прожили на первый взгляд успешную жизнь как мужчины. Часто мы не отличались особой женственностью в детстве, многие были какое-то время женаты или все еще состоят в браке с женщинами; многие имеют детей. Значительное число после смены пола определяет себя как лесбиянки или бисексуалки. Многие из нас имеют историю полового возбуждения, связанного с переодеванием. И все же нет сомнения, что мы можем страдать от сильной гендерной дисфории, и не меньше, чем наши более женственные внешне транссексуальные сестры. И мы стремимся к операции по перемене пола столь же сильно.Есть ли более точный способ охарактеризовать тех, кто осознавал, что анатомически являлся мужчиной, кто не был внешне женственен, и кому порой приходилось довольно сильно постараться, чтобы выглядеть женственно; тех, кто, несмотря на это, все равно очень хотели быть женщинами?
Несложно понять, почему те биологические мужчины, кто был очень женственен с самого детства и кого сексуально влечет к мужчинам, будет мечтать о перемене пола. Сложнее понять, почему мужчины, которых привлекают женщины, кто был вполне успешен в мужской роли и кто не кажется выдающимся в своей женственности, поступает также. Что это за сила, могущественная настолько, чтобы заставить нас отказаться от собственного места в жизни; заставить нас пойти на риск столкнуться с отчуждением от семьи, потерять работу и быть отвергнутым друзьями?
Я знаю только одну силу, которую природа сделала невероятно могущественной, потому что необходимо обеспечить выживание нашего вида. Эта сила, разумеется, сексуальное влечение.
Естественно, это противоречит традиционной мудрости, утверждающей, что транссексуальность не имеет ничего общего с половым влечением. Все знают, что, хотя сексуальная ориентация или «любовные предпочтения», возможно, и связаны с сексом, транссексуальность связана с половой принадлежностью. Мы, транссексуалы, меняем пол, потому что мы-трансгендеры, потому что мы отчаянно желаем жить в роли противоположного гендера. На самом деле, сейчас даже некорректно говорить об «операции по перемене пола»; политически корректный термин – «операция по перемене гендера» или даже «операция по подтверждению гендера». Это, чтобы сделать акцент – согласно теории – что поиск подходящей гендерной роли значим в первую очередь; и что операция по смене пола – не окончание, а всего лишь подтверждение перехода.
К сожалению, есть «неудобные» люди, сомневающиеся в общепринятом знании. Некоторые из них – клинические врачи, которые работают с транссексуалами и считающие, что общепринятая истина не объясняет многого из того, что они наблюдают. И некоторые из этих неудобных людей – сами транссексуалы – обычно откровенные транссексуалы, которые не стесняются сказать, что сексуальное желание было значительной мотивацией для их операции.
В 1989 году Рэй Бланшар, клинический психолог в Институте Психиатрии Кларка в Торонто, придумал термин «аутогинефилия». Он определил аутогинефилию как «предрасположенность к сексуальному возбуждению от мысли о себе или представлении себя в качестве женщины». Во многих работах, опубликованных между 1985 и 1993, Бланшар анализировал роль аутогинефилии в сексуальной жизни сотен мужчин пациентов с гендерной дисфорией.
Бланшар вывел гипотезу о том, что есть два, в корне отличающихся типа мужчин с гендерной дисфорией: те, кто возбуждается исключительно или практически исключительно от мужчин, то естьандрофилы; и все остальные, кто, как оказывается, главным образом, возбуждается от идеи быть женщиной, то есть аутогенофилы.
Бланшар исследовал более 200 мужчин, которые присутствовали на исследовании в Институте Кларка, утверждавших, что они ощущают себя (или хотят быть) женщинами. Он обнаружил, что участвовавшие в исследовании мужчины с гендерной дисфорией, которых изначально привлекали мужчины – те, которых он называл андрофилами или гомосексуалами с гендерной дисфорией – были в относительно раннем возрасте.
Термин «гомосексуал» здесь относится к тому, кого привлекает тот же биологический пол. Это общепринятое использование в психиатрической литературе. Чтобы не было путаницы - не принято менять использование этого термина после проведения операции по смене пола: постоперационных MtF транссексуалок, которых привлекают мужчины, продолжают называть гомосексуалами.
Гомосексуальные мужчины с гендерной дисфорией Бланшара обычно рассказывали, что были женственными с детства. Только примерно 15% из них говорили, что возбуждались от переодевания. И их, в основном, не возбуждали фантазии просто о превращении в женщину. Что возбуждало их в первую очередь – были мужчины – особенно мужские тела.
Другая группа мужчин с гендерной дисфорией отличалась и включала: тех, кого привлекали в первую очередь женщины (гетеросексуалы или гинефилы); те, кого привлекали как женщины, так и мужчины (бисексуалы); и те, кого мало привлекали другие представители любого из полов (аналлофилы, «не интересующиеся другими людьми»). Обобщенно считалось, эти люди имели не гомосексуальный тип гендерной дисфории.
Бланшар обнаружил, что мужчины в этой группе исследования были немного старше. Они рассказывали, что были менее женственны в детстве, и в действительности, даже часто оказывались в высшей степени мужественными мальчиками. Около 75% признали сексуальное возбуждение от переодевания. И, что наиболее значительно для подтверждения теории Бланшара: они почти всегда сильно возбуждались от аутогинефильных фантазий – просто от мысли становления женщиной. Последующие исследования с использованием плетизмографии полового члена затем показали, что многие из тех, кто отрицал возбуждение от переодевания, в действительности возбуждались от прослушивания речевых описаний сценариев переодевания.
Аутогинефилия может рассматриваться как разновидность сексуального отклонения, хотя Бланшар иногда отказывался называть ее так однозначно по причинам, которые приведены ниже. Парафилия определяется в DSM-IV (Диагностическое и статистическое руководство по психическим заболеваниям, Том IV) как:
периодически повторяющиеся сексуально возбуждающие фантазии, половое влечение или поведение, как правило, включающее: 1) Не человеческие объекты 2) страдания или унижение собственные или одного из партнеров или 3) детей и других несогласных людей (неспособных или неготовых принимать решения о собственной половой жизни).
Негласное предположение здесь состоит в том, что «нормальная», не относящаяся к парафилии сексуальность обязательно заключается во влечении, главным образом, к другим людям. Таким образом, возбуждение в первую очередь от фантазий или «реальной стороны себя» или собственного поведения, при котором другие люди присутствовать могут, но, в сущности, излишни, в принципе, эквивалентно возбуждению, включающему «не человеческие объекты».
Что усложняет поставленный вопрос, так это то, что аутогинефилия не обязательно исключает влечение к другим людям. Но аутогинефильное возбуждение часто конкурирует с влечением к другим людям. Например, аутогинефилы, которые являлись гетеросексуалами или бисексуалами, часто рассказывали, что, когда впервые увлекались новым сексуальным партнером, их фантазии связанные с аутогинефилией отступали, и они больше фокусировались на партнере. Но с течением отношений и когда новизна партнера утрачивалась, они все чаще возвращались к аутогинефильным фантазиям для возбуждения. (Возможно для биологических мужчин новизна – важный фактор при определении, какой из нескольких возможных источников возбуждения привлекает внимание.)
Другое общее наблюдение за людьми с аутогинефилией состояло в том, что хотя им нравился секс с партнерами, порой это было так, что их партнеры были почти лишними или всего лишь играли вспомогательную роль в сценарии аутогинефильной фантазии. Бланшар обнаружил, что особенно это касается многих аутогинефильных фантазий, включающих партнеров мужчин: часто мужская фигура безлика или довольно абстрактна и, судя по всему, присутствует, скорее чтобы утвердить женственность фантазирующего человека, чем как желанный в силу личных качеств партнер. Частично из-за того, что аутогинефилия словно конкурирует с влечением к другим людям, при этом не исключая его, Бланшар иногда предпочитал называть аутогинефилию «ориентацией», а не парафилией.
Бланшар различал 4 разных типа аутогинефилии в своих исследованиях, хотя многих исследуемых можно было отнести более, чем к одному типу.
Первый тип – транствеститская аутогинефилия, при которой возбуждение вызывается фантазией о переодевании в женскую одежду или самим переодеванием.
Второй – поведенческая аутогинефилия, при которой возбуждение происходит от действий или фантазий, связанных с активностями, приписываемыми женщинам, такими как вязание с другими женщинами или поход к парикмахеру.
Третий – психологическая аутогинефилия, при которой мужчина возбуждается, представляя себя беременным, менструирующим или кормящим грудью.
Последний тип – анатомическая аутогинефилия, при которой человек возбуждается от мысли, что имеет женское тело или его черты, такие как грудь или вульва.
Бланшар считал, что вполне предсказуемо, что биологические мужчины, которые испытывают сексуальное возбуждение от мысли, что имеют женское тело, будут на самом деле пытаться им обзавестись или жить в таком теле. И его исследование впоследствии подтвердило, что субъекты с анатомическим типом аутогинефилии были наиболее заинтересованы в физиологических изменениях, то есть операции по перемене пола. Он подытожил свою теорию так:
«Аутогинефилия принимает различные формы. Некоторые мужчины наиболее сильно возбуждаются от идеи ношения женской одежды, и они в первую очередь заинтересованы в ношении женской одежды. Некоторые мужчины наиболее возбуждаются от мысли об обладании женским телом, и они наиболее заинтересованы в получении женского тела. Рассмотренное в этом свете желание последней группы поменять пол кажется таким же логичным, как желание гетеросексуальных мужчин вступать в брак с женщинами, желание гомосексуальных мужчин укреплять постоянные отношения с партнерами мужчинами и, пожалуй, желание мужчин с парафилией связывать себя с объектами парафилии способами, которые никто и не думал изучать».
Стоит отметить, что теория Бланшара опирается на сексуальное желание в достаточно широком смысле; оно значит больше, чем просто возбуждение половых органов. Фактически, Бланшар осознавал, что его теория о том, что не гомосексуальная транссексуальность есть проявление сексуального желания, должна будет объяснить, почему транссексуальный импульс сохраняется, даже если возбуждение половых органов незначительно или отсутствует вообще.
Например, многие транссексуалки с историей о сексуальном возбуждении от переодевания или других аутогинефильных проявлений рассказывают, что хотя сексуальное возбуждение уменьшается со временем, желание пойти на операцию по перемене пола сохраняется и даже увеличивается. Также когда аутогинефильные транссексуалы принимают эстрогены, либидо часто сокращается или даже пропадает, но мечты об операции обычно нет.
Бланшар предположил, что после определенного времени стимулы, которые раньше сексуально возбуждали, начинают рассматриваться как ценные и желанные по своим качествам, даже когда они не вызывают больше возбуждения половых органов. Снова используя аналогию с гетеросексуальным браком, Бланшар отметил, что мужчины часто продолжают испытывать сильную эмоциональную привязанность к объекту сексуального желания (т.е. к своим женам) даже после того, как их первоначальное сексуальное влечение сократилось или совершенно исчезло.
Более того, мы не станем отрицать того, что операция по перемене пола имеет другие положительные аспекты, для тех, у кого сексуальное желание – исток и ядро транссексуального побуждения.
Качества, которые нам нужно развить, чтобы жить успешно в роли женщины могут быть сами по себе полезными. Учась воплощать такие женские черты, как мягкость, сопереживание, заботливость и изящество, мы улучшаем качество наших жизней и просто становимся лучше. Многие из нас удачно обнаружили немало истинных не сексуальных причин желания пойти на операцию по перемене пола.
Таким образом, становится легко – и необязательно неверно – говорить себе и всем остальным, что мы искренне хотим сменить пол по причинам, которые не имеют ничего общего с сексуальным желанием. И все же многие, если не большинство, наверняка признают, что, если быть честными, сексуальная мотивация была, по крайней мере, изначально в истоках нашего желания поменять пол – и что она, пожалуй, все еще сохраняется, скрываясь недалеко от поверхности.
Будет ошибкой заключить, что если аутогинефильная транссексуальность по большей части связана с сексуальным желанием, то это несколько подозрительно или менее приемлемо, чем гомосексуальная транссексуальность.
Хотя эта теория сосредоточена не на самой гомосексуальной транссексуальности, важно рассеять любые ошибочные мысли о том, что гомосексуальные транссексуалы – «настоящие» транссексуалы или что их мотивация исключительно не сексуальна. Ни то, ни другое не верно. По определению транссексуалы – это те, кто подвергается операции по перемене пола, как лечению от гендерной дисфории. Гендерная дисфория аутогинефильных транссексуалов также реальна, как у гомосексуальных эквивалентов. И совершенно не имеет значения, откуда истоки этой дисфории - от невозможности достичь сексуального удовлетворения в существующем теле или в роли.
И гомосексуальные транссексуалы не лишены сексуальной мотивации. Практически все проходят через период «мальчик гей»; и их решение (идти на операцию или нет) часто основываются в большой степени на том, смогут ли они сойти за женщин, чтобы привлекать партнеров мужчин (натуралов). Те, кто приходит к выводу, что не сможет походить на женщину, обычно не идут на операцию, вне зависимости от того, насколько женственным может быть их поведение. Вместо этого они принимают, возможно, нехотя, личность гея и остаются в пределах общества мужчин геев, где действительно ожидают найти заинтересованных партнеров. Этот процесс свободного выбора объясняет интригующее исследование о том, что гомосексуальные транссексуалы, перенесшие операцию, чаще физиологически меньше и легче, чем их аутогинефильные сестры. Таким образом, гомосексуальная транссексуальность также имеет сексуальные причины. Транссексуализм в основном связан с сексом – неважно, к транссексуалам какого типа вы принадлежите.
Хотя исследование Бланшара было проведено тщательно, также важно понять его ограниченность.
Во-первых, оно было проведено на клинических образцах: группе мужчин с дистрессом достаточно сильным, чтобы заставить их согласиться на исследование.
Во-вторых, чтобы разделить субъекты на категории, основываясь на сексуальном влечении, Бланшар использовал метод продуманного отбора, чтобы убедиться, что выйдет четыре группы.
В-третьих, Бланшар просто нашел статистические взаимосвязи, пусть и значительные, между несколькими объектами изучения. Это вовсе не подразумевает, что последовательность, которую он обнаружил, обязательно подходит для каждого частного случая. Всегда будут исключения.
Наконец, никто из субъектов исследования Бланшара не подвергался гендерным изменениям и операции по смене пола – они все были просто мужчинами с гендерной дисфорией, которые утверждали, что ощущают себя женщинами или хотят ими быть. Бланшар никогда не проверял свои идеи на группах постоперационных MtF транссексуалов.
Чтобы проверить теорию Бланшара среди групп постоперационных женщин транссексуалов в 1996 и 1998 годах на Конференции Новых Женщин, был проведен анонимный опрос.
В 1996 году 10 из 13 MtF-транссексуалок пост-оп, сказали, что «превращение в женщину было эротичным» для них. Или более половины женщин сказали, что «превращение в женщину было их главной эротической фантазией перед операцией».
В 1998 году были заданы вопросы, написанные самим Бланшаром. В ответах на них 5 из 11 женщин согласились, что перед операцией их «любимая эротическая фантазия заключалась в том, что у них были или появлялись некоторые черты женского тела». Дополнительное свидетельство значимости аутогинефильных фантазий у транссексуалов, которые прошли операцию, взято из неопубликованных докторских тезисов Мэриэнн Шродер «Новые женщины». 5 из 17 пост-оп транссексуалок рассказали ей, что возбуждались от аутогинефильных фантазий до операции.
Почему аутогинефилия, которая с такой готовностью была отмечена этими транссексуалками, получила так мало внимания? Есть несколько причин.
Среди транссексуалов аутогинефилия не особо приемлема, как тема для обсуждения. Прежде всего, многие транссексуалы недолюбливают институт Кларка (психиатрический институт с ортодоксальными взглядами) и, как правило, отвергают решительно любые открытия, сделанные там. Таким образом, идеи Бланшара редко обсуждаются; и если эти темы поднимаются, то также быстро сворачиваются.
Стыд, без сомнения, еще один сдерживающий фактор. Вероятно, многих транссексуалов просто пугает признавать, что у них были аутогинефильные фантазии и особенно признавать, что аутогинефильное сексуальное желание могло быть одной из мотиваций для операции по перемене пола. Люди, по понятным причинам, неохотно признают, что у них парафилия – известная больше как извращение. Многие транссексуальные женщины хотят, чтобы их видели как «настоящих женщин», а все понимают, что парафильное возбуждение практически исключительно встречается среди мужчин. Транссексуалов, которые признают свое аутогинефильное возбуждение, могут не рассматривать как «настоящих женщин» - и могут даже не считать «настоящими» транссексуалами!
Терапевты и хирурги, вне всяких сомнений, имеют свои причины игнорировать аутогинефилию. Большинство терапевтов привыкли рассуждать о транссексуальности, используя более традиционные, основанные на гендере, формулировки. Идея о том, что для операции может существовать сексуальная мотивация, может казаться им «неточной» и не подходящей под их систему взглядов. Соответственно, они могут думать, что аутогинефильное сексуальное желание у транссексуалов встречается редко и является отклонением от нормы. И так как их клиенты часто не желают говорить о своей аутогинефилии, кто может их за это винить?
Более того, большинство терапевтов и хирургов, вероятно, не захотят признать, что, когда они дают добро на операцию по перемене пола или проводят ее, они иногда просто помогают транссексуальной женщине воплотить ее собственный парафильный сексуальный сценарий.
Да, транссексуальные женщины иногда идут на операцию по сексуальным причинам, эта мысль не такая уж неприемлемая. Настоящий вопрос состоит не в том, какой может быть мотивация, а улучшит ли эта операция по перемене пола чью-то жизнь. Общая степень удовлетворенности после операции очень высока. И свидетельства до сих пор демонстрируют, что те транссексуальные женщины, которых кто-то посчитает аутогинефильными – поздно проявившихся, сексуально привлекаемых к женщинам и т.п. – как правило, живут после операции также хорошо, как те, кто моложе, и кого сексуально привлекают мужчины.
Совершенно точно, никто не удивится, узнав, что есть люди, которые хотят изменить свои тела – хирургически и другими способами – в первую очередь, чтобы увеличить свою сексуальную привлекательность для себя или других. Эта сфера приносит миллиарды долларов, и большая ее часть не включает транссексуалов. Люди запросто режут, красят, татуируют, пирсингуют, наращивают, сокращают, подтягивают, прячут, передвигают и изменяют части своих тел, чтобы выразить свою сексуальность и увеличить сексуально удовлетворение.
Как скажет вам любой антрополог, ничто из этого не является особенностью западной культуры. Это не значит, что следует гордиться операцией по перемене пола или рассматривать ее как рутинное дело. Однако, сексуальные мотивации для операции вовсе не являются уникальной этической проблемой. Сексуальные мотивации лежат в основе широкого ряда медицинских и хирургических процедур, которые проводятся повседневно на не-транссексуалах и которые мы более ли менее принимаем как что-то должное.
В последнее время некоторые особо смелые транссексуалки привлекают внимание к роли сексуальной мотивации на их жизненном пути. Джессика Ксавье написала это в своей статье «Проверка реальности», опубликованной в 1995:
«Чтобы полностью понять свою реальность, мы должны осознать свои фантазии. Эротизм переодевания и транссексуальность для многих из нас основан на мощной сексуальной фантазии о становлении кем-то другим, как временно, так и постоянно. Почему мы должны рассматривать наш собственный эротизм как нечто меньшее, чем эффективный способ доставить себе удовольствие и найти себя? Секс – это могущественное, но редко обсуждаемое средство влияния на наши трансгендерные жизни… Одинаково иронично и грустно, что наши собственные попытки достичь знания о гендере нодновременно скрывают этот эротизм».
Маргарет О’Хартиган говорит об этом более резко своей статье «Хирургическая рулетка», опубликованной в 1994 году:
«Транссексуалам необходимо прекратить претворяться, что перемена пола связана с гендером, а не сексом. «Трансгендерность», используемая как эвфемизм для перемены пола скрывает реальность, заключающуюся в том, что транссексуалы идут на изменение своего тела, чтобы испытать сексуальное удовольствие без члена на их пути.
Недавняя попытка кем-то заменить термин «операция по перемене пола» на «операцию по подтверждению гендера» только дальше запутывает раздельные проблемы секса и гендера».
Такая откровенность помогает транссексуалкам, чей опыт не соответствует чьей-то схеме, почувствовать себя менее отчужденно, менее одиноко. Печально то, что транссексуалки не писали более широко о своих сексуальных чувствах и фантазиях и о том, как они повлияли на их решение пойти на перемены и операцию.
Это эссе завершится историей о подруге Линде (имя изменено). Линда изменила пол, когда ей было далеко за сорок, после очень успешной профессиональной карьеры. Еще будучи мужчиной, она состояла в браке с женщиной и у них родился сын. Линда чувствовала себя в роли женщины, как рыба в воде, и очень скоро без усилий ее стали воспринимать как таковую. Ее операцию провел искусный американский хирург, известный своим умением сохранять пациентам сексуальные ощущения. После операции она стала встречаться с мужчиной и довольно удачно. Лишь одна проблема продолжала беспокоить Линду: за два года после операции она ни разу не смогла достичь оргазма. Однажды Линда подошла на конференции, и отозвала меня в сторону с заговорщической ухмылкой на лице:
- У меня наконец-то случился! Сильный оргазм!
- Это прекрасно, Линда. Как у тебя получилось?
- На самом деле, все было просто. Я наконец-то нашла нужную фантазию.
- И это была …?
- Принудительная феминизация!
Если здесь есть мораль, то я думаю, она заключается в том, что нужно осознавать и принимать свою собственную правду – это то, что дает нам свободу.
